Часть первая. Кризис самоидентификации
Понятия "правый" и "левый" вошли в публицистику примерно в конце XIX века. «Левыми», как известно, стали называть движения и деятелей, стремившихся к радикальному изменению существующего строя. «Правыми» же - консерваторов, стремившихся этот строй сохранить. Кроме того, нельзя отрицать и существование "центра", которым считались либеральные течения, стремящиеся к постепенному, эволюционному улучшению строя.
Как писал в 1908 году Александр Изгоев (в миру - Арон Соломонович Ланде) в статье «Об интеллигентной молодежи»: «Ясно, что критерий “левости” лежит в другой области. “ Левее ” тот, кто ближе к смерти, чья работа “опаснее” не для общественного строя, с которым идёт борьба, а для самой действующей личности».
Я, за долгие годы жизни привыкшая причислять себя к молодежи, в минувшую субботу, наконец, самоидентифицировалась, как опасливый «правый» - минимум, консерватор, отнюдь не стремящийся «ближе к смерти». Это заключение, вердикт, вынес мне Игорь (12345) в процессе обучения действиям при непреднамеренном попадании меня в условия недостаточной видимости. Фраза его была длинной, а смысл - коротким: «Да сколько же можно тянуть вправо?!»…
Мои старания проявить себя в этой непростой ситуации либералом, за редким исключением, сводились к нравственным метаниям между монархистом и эсером. Только своевременное и мудрое указание Игоря «На Базу!» спасло меня и мое имя от внесения в список вечных ренегатов наряду с Карлом Каутским.
Заповедными тропами пробираясь домой, мы несколько обледенели. Незначительно, но пытливому наблюдателю заметно. Беспечный квази-юный натуралист (я), конечно, сам бы ничего вовремя не заметил/не почувствовал и поставил бы ВС перед выбором: «стряхнуть с себя лед» или «совершить посадку немедленно». Ни того ни другого делать не пришлось, хотя попробовать первое очень хочется.
Часть вторая. Душераздирающая.
В воскресенье погода была значительно лучше, поэтому Игорь, теперь уже в полном соответствии с VFR, снова воспитывал во мне либерала.
Где-то рядом, судя по эфиру, летал мой бескорыстный Ангел-Наставник Michael Farikh.
«- Сейчас я вас настигну, вот тогда-то мы и похохочем!»
(с) Малыш и Карлсон, который живет на крыше
Когда время моего урока перевалило через экватор, диспетчер Буньково сообщил, что следующий курсант у Учителя отменился, и мы можем себе ни в чем не отказывать. На радостях мы стали носиться по округе, как «самое лучшее привидение с мотором – дикое, но симпатичное». То стремительно разгонялись, то внезапно тормозили. «Не меняя параметров» - такую задачу ставил передо мной Игорь, имея в виду высоту и курс. Оказалось, что летать высоко в горах Алтая по GPS горааааааздо проще. Совершенно измучившись от собственной неудержимости «в параметрах», я страшно захотела на базу.
«— Простите, у вас тут можно приземлиться?
— Что?..
— Что-что, посадку давай! Не видишь, ослабеваю?!»
(с) Малыш и Карлсон, который живет на крыше
В Буньково все ждали возвращения вертолетчиков-покорителей Алтая. Любаша пекла каравай и еще какое-то картофельно-мясное чудо.
«- Ты что, с ума сошёл? Дорогой друг издалека прилетает на минуточку — а у вас нет торта!»
(с) Малыш и Карлсон, который живет на крыше
Никто на тот момент не обладал достоверной информацией, когда вернутся герои. Данные были разнообразные и противоречивые.
«Я прилечу за тобой приблизительно часа в три, или в четыре, или в пять, но ни в коем случае не раньше шести», — сказал ему Карлсон.
Малыш так толком и не понял, когда же, собственно, Карлсон намеревается прилететь, и переспросил его.
«Уж никак не позже семи, но едва ли раньше восьми… Ожидай меня примерно к девяти, после того как пробьют часы».
(с) Малыш и Карлсон, который живет на крыше
Кто-то уехал по делам, намереваясь вернуться, как только станет известно время встречи, кто-то остался в клубе и (не)терпеливо ждал.
И они прилетели! Если честно, хоть и прошло всего три дня с тех пор, как мы расстались на Алтае, я очень соскучилась! Хотелось постоянно звонить и писать смс-ки, но приходилось сдерживаться, чтобы не отвлекать пилотов от пилотирования.
Думаю, необходимо разработать какой-то специальный код для неотвлекательного общения…
«– Один звонок – это «Немедленно прилетай!»,
два звонка – «Ни в коем случае не прилетай!»,
а три звонка значит – «Какое счастье, что на свете есть такой красивый, умный, в меру упитанный и храбрый человечек, как ты, лучший в мире Карлсон!»
– А зачем мне для этого звонить? – удивился Малыш
– А затем, что друзьям надо говорить приятные и ободряющие вещи примерно каждые пять минут, а ты сам понимаешь, что я не могу прилетать к тебе так часто!»
(с) Малыш и Карлсон, который живет на крыше
Я бы часто использовала «три звонка»…
P.S. Как сказал Максим, самостоятельно преодолевший на своем вертолете тысячи километров в этой экспедиции: «Я теперь очень ясно понял, что, чем больше летаешь, тем большему предстоит учиться».
У меня ощущения те же. Так что я с вами тут еще надолго )))